Читать интересную книгу Как избавиться от синдрома ММ. Исповедь эмигрантки - Ольга Щекотинская

Да, он был умницей. И до неприличия хорошеньким. Красота его была какой-то нежной, скорее девичьей. Густые восхитительные волосы редкого оттенка рыжего цвета, близкого к палевому, светло-серые глаза, нежная кожа. Мне кажется, он еще даже не брился в то время. И конечно же, совсем ничего не умел… Да я и сама тогда почти ничего не умела, всего один раз в жизни целовалась по-настоящему, но с ним я чувствовала себя почти опытной женщиной. Видимо, из-за этой его неумелой робости ничего у нас и не сложилось.

Он был влюблен в меня, Димочка. Наверное, я причинила ему боль, когда променяла его в зимнем студенческом лагере на совершенное ничтожество – белокурого, длинноволосого, вечно поддатого и развязного, но уже искушенного в вопросах секса, что казалось тогда крайне привлекательным, студента геодезического института. Когда ты сама неопытна, хочется быть ведомой кем-то, кого мыслишь как настоящего мужчину. Хотя вполне возможно, что он только пытался создать такое впечатление, поскольку дальше поцелуев и обжиманий в комнате с погашенным светом дело у нас не зашло.

В этой же самой комнате присутствовал и его приятель, тоже с девушкой, и вот этот приятель, похоже, опытом подобным уж точно обладал, судя по звукам, которые доносились с соседней кровати. Мой геодезист тоже слишком уж шумно и порывисто дышал, пытаясь, видимо, соответствовать ситуации. Подозреваю, что для него было важнее, что подумает о нем его приятель, чем то, что происходило между нами. После каникул, когда я вернулась в Москву, он мне даже не позвонил. Видимо ему тоже хотелось кого-то поопытнее. А я, естественно, углубилась в переживания по этому поводу, и было мне уже не до Димочки.

Вообще говоря, я достаточно долго хранила невинность, и вовсе не потому, что была такой целомудренной, просто так уж складывалась жизнь. Было несколько ситуаций, когда, казалось, потеря девственности была просто неизбежна, но каким-то совершенно непостижимым образом доля сия каждый раз меня миновала. Поэтому на втором курсе института я чувствовала себя белой вороной, особенно когда подруги делились друг с другом впечатлениями о своих любовниках. Я тоже придумывала какие-то истории, чтобы не выглядеть совсем уж смешно. Но до 20 лет все же умудрилась остаться девственницей.

Так получилось, что первым моим мужчиной стал мой будущий муж. Причем он страшно удивился, когда при попытке в день нашего первого знакомства затащить меня в постель, узнал, что я девственница. Совершенно потрясенный этой новостью, он отстранился, присел на краешек кровати, на которую до этого пытался меня уложить, и на минуту замолчал. Лицо его приобрело мечтательное выражение, и он произнес что-то очень романтичное, вроде того, что вот и ему, наконец, солнышко улыбнулось. Надо отдать ему должное, получив от меня такую столь обрадовавшую его информацию, он не стал настаивать на близости, и пару месяцев мы просто встречались.

В то лето у меня было несколько кандидатов на роль первого мужчины, но почему-то я выбрала именно его… Видимо, он был самым для меня неподходящим. Ведь мы, женщины с синдромом ММ, всегда выбираем именно таких. Ну и, несомненно, из всех этих кандидатов он был самым необычным.

Мы учились в одном институте, он был на три года старше. Но на учебу времени у него оставалось мало по причине бурной деятельности совсем в другой области. Дело в том, что он был фарцовщиком. Фарцевал он джинсами, дисками – пластами, как их тогда называли, мебелью и даже машинами. У него самого тоже была машина, шестерка «Жигули» нежно-зеленого цвета. Именно в нее я и уселась сразу после нашего знакомства в вестибюле главного здания института. Был конец июня, и в этот день я сдавала экзамен по гистологии, которым заканчивалась сессия.

Мама моя была просто в ужасе от этого романа. Помню, как однажды она, совершенно обезумевшая от тревоги и бесконечных хождений у подъезда в ожидании моего возвращения, злобно и достаточно грубо вытаскивала меня за волосы из машины моего избранника, когда я задержалась минут на 40 позже 11 вечера. Воспитывала она меня в строгости и ровно в 11 у нас был установлен комендантский час. Костя – так звали моего будущего мужа, был, помнится, страшно удивлен таким бурным ее темпераментом.

Никто не одобрял моего выбора. тем более что занятие фарцовкой считалось очень неприличным в то время. Но мне все это очень нравилось. Ну как же, так необычно! Меня ведь всегда тянуло в запретную зону. Мне даже какое-то время казалось, что я в него влюблена. Ну это, наверное, естественно, все-таки первый мужчина… Хотя, если честно признаться, от близости с ним никакого удовольствия я не получала. Первый раз вообще показался мне ужасным. Разочарованию просто не было предела. И вот из-за этих каких-то нелепых, неэстетичных судорожных движений, сопения и потения – столько страсти и переживаний? Как это унизительно… Неужели это и есть жизнь взрослой женщины, к которой я так стремилась?

Подобные мысли все время крутились у меня в голове после того, как произошло, наконец, это знаменательное событие в моей жизни. Но все же я была довольна, что перестала быть белой вороной и теперь у меня есть любовник, как и у всех моих институтских подруг. То, что любовник достаточно быстро перекочевал в статус мужа, тоже, в общем-то, можно назвать случайностью – я забеременела…

Узнав о моей беременности, Костя повел себя благородно, и мы тут же подали заявление в ЗАГС. Свадьба была странной. Отец Кости был тяжело болен раком гортани и доживал последние месяцы. Сразу же после ЗАГСа мы поехали навестить его в больнице, где почти постоянно находилась и Костина мать, и только потом направились в ресторан, где уже ждали приглашенные гости.

Мое свадебное платье было ярко-брусничного цвета. Вместо фаты – такого же цвета шляпка-таблетка. Не знаю почему, так уж мне захотелось… Странно конечно, обычно все невесты мечтают о пышном белом платье-торте и длинной фате. Но мне это уже тогда почему-то казалось страшно пошлым.

Сама свадьба не оставила в моей памяти ярких воспоминаний. Помню длинный стол, своих друзей и подруг, нарядно одетых, с необычно серьезными и значительными лицами, банальные скучные тосты… Почему-то совершенно стерлись из памяти даже наши поцелуи под крики «Горько!»… А ведь мы наверняка целовались, свадьба же… Единственное, что запомнилось, это то, как моя мама темпераментно отплясывала с новоиспеченным зятем какой-то восточный танец…

После свадьбы я переехала к Косте. Он жил в трехкомнатной квартире с родителями. Отца его выписали домой как безнадежного, и он уже не вставал с постели. Мать была постоянно при нем. Костю почти сразу после свадьбы забрали на два месяца в студенческие военные лагеря. И я осталась в квартире со свекровью и умирающим свекром.

Мне казалось очень странным, что теперь я почему-то должна жить с совершенно чужими мне людьми… Мало того, скоро я поняла, что не только они, но и законный муж тоже абсолютно чужой мне человек. Трудно представить себе двух людей, настолько разных, насколько разными были мы с Костей. Каким образом и зачем судьба свела нас вместе, было непонятно. Единственным оправданием этому союзу может служить только то, что в результате него появился на свет наш сын Олег.

С Костей мы не прожили и двух лет. Сыну было восемь месяцев, когда я сбежала от мужа. До сих пор стоит в глазах картина, как я расстилаю на полу простыни, бросаю на них свои и Олежкины вещи, завязываю узлами, хватаю на руки сына и вызываю по телефону такси. Вероятно Костя был крайне удивлен, когда не обнаружил нас в своей квартире, вернувшись на следующий день с дачи, где весело проводил время в пьяном угаре в компании друзей и подруг, что повторялось перед моим побегом регулярно.

Оглядываясь на свою жизнь, я иногда удивляюсь, каким образом, где я умудрялась находить своих так горячо любимых мужчин с совершенно непригодным для совместной жизни характером. Или это они меня находили? Или все можно объяснить чистой случайностью?

А может ли быть, что и встреча с самым, пожалуй, значимым в моей жизни «плохишом», отношения с которым были наиболее продолжительными – почти 12 лет, тоже была совершенно случайной?

Был чудесный солнечный летний день, конец июня. Цвели липы. Я в прекрасном настроении возвращалась с работы. В тот день мне не захотелось садиться в душный автобус и я решила пройтись до дома пешком. Если бы только могла я представить себе в то мгновение, когда диктовала свой телефон этому, так уверенно остановившему меня на улице высокому импозантному мужчине по имени Кирилл, хоть тысячную долю того, как меня потом расплющит…

КИРИЛЛ